27 января - День снятия блокады города Ленинграда (1944 год)
(Общая литература )
Лебедев, Ю. М. По обе стороны блокадного кольца. – СПб.: Нева, 2005.
Понедельник, 15 декабря 1941 гРиттер фон Лееб
Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: В 17.35 состоялся разговор по телефону между фюрером и командующим группой армий «Север».
Принципиальная позиция фюрера: «Абсолютно ясно, что если мы отойдем за Волхов, то не сможем удержать «Бутылочное горло» у Шлиссельбурга. Затем противник получит в свои руки железнодорожную линию Тихвин — Волховстрой и сможет наладить снабжение Ленинграда и переброску туда войск»…
Фюрер убежден, что после отвода войск за Волхов осада Ленинграда будет прекращена…
Я сказал фюреру, что мне пока не совсем понятно, действительно ли будет противник и дальше проводить атаки большими силами в районе «Бутылочного горла» с тем, чтобы установить контроль над железнодорожной линией Волховстрой — Ленинград. Сейчас он может без каких-либо технических сложностей проложить дорогу по замерзшему Ладожскому озеру. Поэтому для снабжения Ленинграда ему сейчас не нужно захватывать район «Бутылочного горла»…
…Противник обнаружил большие бреши в нашей обороне. 28-й корпус старается удержать свои позиции. О наступлении не может быть и речи. 8-я танковая дивизия имеет наличный боевой состав, равный по численности всего лишь одному батальону…
Личные пометки Лееба в записной книжке: Приказ на отвод войск за Волхов.
Примечание: Здесь Лееб оказался прав. Главным для русских было наладить снабжение для сохранения города. Для наступательных операций, к сожалению, свободных резервов у советских войск тогда не было. — Ю. Л.
Абрам Буров
С 8 сентября, когда гитлеровцы совершили первый массированный воздушный налет на Ленинград, по 15 декабря в городе потушено около 2000 пожаров.
Подсчет, сделанный военной автоинспекцией, вызывает тревогу: на трассе Ленинград — Ладожское озеро — Бабаево из-за отсутствия бензина по обочинам дорог стоят 120 автомашин. А их ждут в Ленинграде с хлебом.
Да, бензин тоже стал проблемой. Потребность же в нем возрастает, ибо растет объем перевозок.
Елена Скрябина
Дима взял больничный лист. Он уже не в силах ходить на свою работу. Вчера муж случайно встретил его на улице. Мальчик падал в сугробы, с трудом подымался и падал опять. Хорошо, что он встретил отца, который взял его под руку и дотащил до дому. А то, пожалуй, один и не добрался бы. Умер бы, как умирают тысячи ежедневно на улицах Ленинграда. Я тоже больше всего боюсь присесть на улице, хотя порой буквально падаю от усталости.
Уговорила Диму пойти в больницу. Он вернулся в ужасном состоянии. Больница полна мертвецов. Трупы лежат на полу, на лестницах, во всех проходах. Дима не мог переступить через них, поспешил вернуться домой.
Вторник, 16 декабря 1941 г
Риттер фон Лееб
Личные пометки Лееба в записной книжке: На самолете «Хейнкель-111» я вылетел в ставку фюрера. Он согласен на отвод линии фронта за реку Волхов.
Мрачное настроение. Генерал Йодль (начальник штаба оперативного руководства Главного командования вермахта. — Ю. Л.) заметил в разговоре: «Ситуация, как в 1812 году».
Примечание составителя Георга Майера:
Журнал боевых действий группы армий «Север». «В 17.00 условным позывным «Крепость» в войска передан приказ на отход за Волхов»,
Примечание: Немцы знали историю бесславного похода Наполеона на Россию и, тем не менее, наступили на те же грабли. — Ю. Л.
Абрам Буров
К этому дню немецкие войска, пытавшиеся охватить Ленинград вторым кольцом блокады, вновь оказались там же, откуда два месяца назад начали свое наступление на Тихвин. В приказе, подписанном Гитлером 16 декабря, говорится: «Разрешить группе армий «Север» произвести отвод внутренних флангов 16-й и 18-й армий на рубеж р. Волхов и линию железной дороги, проходящей от станции Волхов на северо-запад…»
А ведь всего неделю назад, 9 декабря 1941 года, была другая директива, требовавшая удержать железную и шоссейную дороги Тихвин — Волховстрой, а также участок железной дороги Волховстрой — Колчаново, чтобы по прибытии подкреплений соединиться с финнами.
Разрешив вынужденный отход, Гитлер потребовал «оборонять указанный рубеж до последнего солдата».
Во время вражеского артиллерийского обстрела города убито и ранено 76 человек.
Елена Скрябина
Дима слег окончательно. Лежит и молчит, уткнувшись головой в подушку. Теперь он не встает для поисков какой-нибудь еды в шкафах и в буфете. Может быть, еще и потому, что уверен в полном отсутствии съедобного. А может быть потому, что больше нет сил.
Я с ужасом смотрю на него. Боюсь, что он погибнет. Как же ему вынести голод, — ведь он такой высокий, худой, невероятно жалкий. Мальчика не узнать. Еще недавно он был жизнерадостным, бегал в школу, прекрасно учился, всем интересовался.
Среда, 17 декабря 1941 г
Риттер фон Лееб
Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: Вчера я был на совещании у фюрера. Оно закончилось тем, что фюрер согласился на отвод войск за Волхов. Фронт перед 16-й армией требует теперь особого внимания, в особенности район вокруг Новгорода и у озера Ильмень. Во-первых, потому что необстрелянная еще испанская дивизия занимает слишком широкий фронт обороны, а во-вторых, потому что с потерей этого района будет перерезано сообщение между южной и северной частями группы армий «Север»…
Кажется, удалось нормализовать обстановку между 1-м и 28-м армейскими корпусами 18-й армии на участке железнодорожной линии Мга — Малукса, несмотря на то что противник ввел туда до двух дивизий…
Абрам Буров
Войска, освободившие Тихвин, и войска, действовавшие в районе Волхова, продолжая преследовать врага, соединились. В этот же день образован Волховский фронт. Возглавил его генерал армии К. А. Мерецков.
Из Малой Ижоры (в 6 км западнее Ораниенбаума) на лед Финского залива вышла первая автоколонна, взявшая направление на Лисий Нос. В колонне 30 автомашин. Так начала действовать ледовая дорога, связывающая Ленинград и Ораниенбаум. 24 километра пути машины преодолели за 6 часов. На северном берегу залива их ждали мешки с хлебом. Окруженный, голодающий Ленинград делился своим скудным пайком с окруженным Ораниенбаумом.
По-прежнему с большими трудностями работает ледовая дорога на Ладоге. Она пока не оправдывает возлагавшихся на нее надежд. Поэтому все еще немалую нагрузку несет гражданская авиация.
Елена Скрябина
Прекратились тревоги и налеты. Говорят, из-за холодов. Однако настроение не улучшается. Голод и смертность растут с каждым днем.
Вчера вечером Ляля вернулась очень взволнованная. Было уже темно, когда она возвращалась со службы. Она торопилась. И вдруг к ней бросилась женщина, повисла на ее руке. Людмила сначала не могла понять, в чем дело, но женщина заплетающимся языком объяснила, что от страшной слабости она дальше не может идти и просит ей помочь.
Людмила ответила, что у нее самой едва хватает сил добраться домой. Но женщина не отставала, уцепилась, как клещ. Все старания освободиться от нее не приводили ни к чему. Женщина, держась за Людмилу, тянула в сторону, противоположную от нашей квартиры. В конце концов все же Людмиле удалось вырваться. Спотыкаясь в сугробах, она бросилась бежать. Когда я открыла ей дверь, на нее было страшно смотреть. Бледная, с глазами полными ужаса, она еле переводила дыхание. Рассказывая происшедшее с ней, она все время повторяла: «Она умрет, она сегодня же умрет!»
Я догадывалась о двух противоречивых чувствах, которые боролись в ней: радость, что удалось вырваться, что она жива — и тягостные мысли о женщине, которую ей пришлось бросить на произвол судьбы, и даже на верную смерть в эту холодную декабрьскую ночь.
Примечание: Что привлекает в дневнике Е. Скрябиной, так это ее дар несколькими строчками, как движением кисти художника, создать ясную и достоверную картину происходившего. — Ю. Л.
В последние дни жестокий мороз несколько ослаб. Температуру от —16 дЬ —11 градусов мы воспринимаем как приемлемую. Русские в последнее время оставили нас в покое, мы также великодушно позволили себе это сделать. Кажется, что ни у кого нет интереса к большим изменениям, и радуешься тому, что можешь оставаться там, где находишься, и обустраиваешься по мере своих сил.
Как же должен выглядеть Ленинград, крупный город, ворота России на Запад, находящийся с 8 сентября в осаде? В мирное время он насчитывает три миллиона жителей, сейчас сюда надо причислить еще один миллион солдат. Уже в октябре мы слышали, что в осажденном и частично разрушенном городе неистовствовали эпидемии и голод, ощущалась нехватка самого необходимого. Как же там сейчас, в холодное время года? Переживет ли город, находящийся к тому же под ежедневным обстрелом наших орудий и бомбежкой нашей авиации, эту зиму? Этого мы не знаем, высказывания перебежчиков в этом плане противоречивы.
К нам на позицию приходят работать из лагерного сборного пункта трое русских военнопленных. Они услужливые, смышленые и ловкие, хотя очень медлительные в работе. От них мы научились разводить костер прямо в снегу из сухих веток и клочка папиросной бумаги. Они с жадностью варят на таком костре конину, которую где-то раздобыли. Они абсолютно голодные. Из-за кусочка хлеба впадают в экстаз, обнажают голову и истово крестятся. У них неплохая одежда: прежде всего меховые шапки, прочная обувь и теплые рукавицы. Но хорошее зимнее обмундирование — это лишь минимум того, что должен иметь русский солдат.
И еще одно обстоятельство хотел бы я вам прояснить. Если раньше в письмах чаще говорилось, что тяжелая артиллерия обстреливает цели в Ленинграде, то вы, наверное, полагали, что и мы в этом участвовали. Это не так. Мы уже много недель находимся в обороне, отражая попытки прорыва русских к Ленинграду.
Многочисленные письма, которые я получил от вас в последнее время, были для меня всякий раз радостью и растущей гарантией того, что мы вновь когда-нибудь встретимся. Здесь, когда находишься так далеко от дома, замечаешь, как любишь своих близких и что мы значим друг для друга. Лишь здесь понимаешь, что значит Родина и какими нитями с ней связан. Наши предки приравнивали слово «заграница» к понятию «чужбина». Сейчас мне стало совершенно ясно, что они под этим понимали. Не где-нибудь на Западе — в Голландии, Бельгии или во Франции — именно здесь, где тебя окружает однообразный лес, равнины, покосившиеся от ветра деревянные избушки, где нет ни железных, ни автомобильных дорог, на этом огромном пространстве бесконечной России, понимаешь, что тут «За граница» в истинном смысле этого слова.
Какой печальной должна быть судьба наших военнопленных (недавно называли 30 000 пропавших без вести), и как их жаль. Их, а также всех других военнопленных — а это многие миллионы — надо ежедневно вспоминать в молитвах.
Отцу я отправил доверенность на право распоряжаться моим счетом в банке. Мне деньги сейчас не нужны, в отличие от вас. Ведь вы, как и все окружающие вас люди, страдаете от лишений. Это принесет вам какое-то облегчение, чтобы пережить тяжелое время. Я нахожусь на полном солдатском довольствии, а что будет завтра со мной — это я вверяю Всевышнему.
Итак, я желаю вам всего хорошего в новом году. Я смотрю в него с надеждой и охотно расстаюсь с прошлым, даже здесь, в блиндаже, под промерзшей российской землей.