9 августа - День первой в российской истории морской победы русского флота под командованием Петра Первого над шведами у мыса Гангут (1714 год)
(Общая литература )
Доценко, В. Д. Морские битвы России . Гангутская победа
Сражение Российского флота со
шведами при Гангуте в июле 1714 года принесло стране первую крупную победу на
Балтике, которую Петр I не без основания сравнивал с Полтавской победой 1709
года. Если в результате разгрома шведов под Полтавой ход Северной войны
изменился на суше, то после Гангутского сражения — на море, инициатива перешла
к русским, хотя корабельный флот Швеции еще некоторое время и господствовал на
Балтике.
Начало кампании 1714 года задержалось из-за позднего наступления весны. Только
в конце апреля Нева наконец освободилась ото льда. Волей Петра флот сразу же
пришел в движение. В этом году русский царь замышлял с помощью флота перенести
военные действия на территорию Швеции. Корабельный флот должен был развернуться
в районе Ревеля и, соединившись с датским флотом, дать генеральное сражение
шведам. Перед галерным же флотом стояла задача прорваться к Аландским островам
и содействовать сухопутным войскам в наступлении на приморских направлениях.
Содействие заключалось в высадках морских десантов, перевозках войск,
боеприпасов и провианта, а также в прикрытии приморских флангов своих
сухопутных войск.
Учитывая характер театра военных действий на Балтике, Петр строил одновременно
корабельный (парусный) и галерный (гребной) флоты. Первый предназначался для
ведения боевых действий в открытом море, а второй — для действий в прибрежных
районах и в шхерах. К началу кампании 1714 года ему удалось создать сильнейший
на Балтике галерный флот, которого в те годы не имела ни одна держава. В его
составе было 99 полугалер и скампавей. Строили эти суда на Галерной верфи в
Петербурге под руководством галерного мастера Ю.А.Русинова.
Это были плоскодонные суда (осадка с грузом самой крупной 20-баночной галеры
составляла всего 1,52 метра) с длинным узким корпусом, имевшие небольшую высоту
надводного борта. Впереди выступал напоминавший таран шпирон. За шпироном в
носовой части размещался достаточно просторный помост, на котором
устанавливались орудия. В диаметральной плоскости находилась 6-фунтовая пушка,
называвшаяся куршейной. Справа и слева от куршейной пушки размещались по два
3-фунтовых орудия и по четыре 2-фунтовых баса.
Абордажные команды имели на вооружении ручное огнестрельное и холодное оружие:
фузеи со штыками, пистолеты, шпаги, палаши, копья, алебарды, полупики. Команда
была вооружена мушкетонами, пистолетами, палашами и абордажными топорами.
Вдоль всего корпуса по диаметральной плоскости над банками возвышался помост,
называвшийся куршеей. Это была своего рода дорожка, по которой солдаты
абордажной команды могли быстро перебегать с кормовой части в носовую, и
наоборот. Куршея прикрывалась смолёными брезентовыми навесами.
В кормовой части размещалась обтянутая брезентом каюта капитана. На случай абордажа
гребные суда имели длинные деревянные сходни или мостики с набитыми на них
ступеньками. Они напоминали ворон, впервые примененный римлянами в Липарском
сражении в 260 году до н. э.
Полугалеры вмещали до 300, а скампавеи — до 150 человек. Эти суда имели по две
мачты с косыми (треугольными) парусами. Конструктивные особенности таких судов
позволяли действовать на мелководье практически в любом районе Балтийского
моря. Суда отличались высокой маневренностью и сильным артиллерийским
вооружением. Их слабой стороной, пожалуй, была только невысокая мореходность.
При сильном волнении их заливало водой.
Кроме военных судов было построено множество провиантских — своего рода
плавучий тыл. Командирами на эти суда назначались стольники, в том числе члены
княжеских фамилий: Голицыны, Оболенские и Волконские.
9 мая 1714 года галерный флот оставил Петербург и направился к Котлину. Его
командиром был генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин. Весь галерный флот
делился на три эскадры (по 33 судна в каждой): авангард, кордебаталию и
арьергард. В свою очередь каждая эскадра делилась на три равные дивизии.
Авангардом командовал корабельный шаутбенахт Петр Михайлов, то есть царь, а
арьергардом должен был командовать галерный шаутбенахт И.Ф.Боцис, но он
скончался на борту галеры в ночь перед выходом. Царский судовой штандарт
подняли на галере «Святая Наталья».
Федор Матвеевич Апраксин — ближайший сподвижник Петра I в 1693 году был
назначен двинским воеводой и губернатором Архангельска, где наблюдал за
постройкой в Соломбале первого казенного торгового корабля. В 1696 году он
участвовал во втором Азовском походе, а в 1699 году — в Керченском. В 1700 году
царь назначил его во главе Адмиралтейского приказа, ведавшего снабжением и
строительством флота. В 1707 году Апраксин получил чин адмирала и стал
президентом адмиралтейств, а со следующего года начал получать
генерал-адмиральское жалование в 7 тысяч рублей в год и подписываться
генерал-адмиралом. Таким образом, Апраксин явился первым в России
генерал-адмиралом. За всю историю флота это высшее звание носили шесть человек:
графы Ф.М.Апраксин и А.И.Остерман, князь М.М.Голицын, император Павел I,
великие князья Константин Николаевич и Алексей Александрович. В 1710 году за
взятие Выборга Петр наградил Апраксина орденом Святого Апостола Андрея
Первозванного и золотой шпагой, украшенной бриллиантами. А в 1717 году его
назначили первым президентом Адмиралтейств-коллегии. По случаю победы в
Северной войне и подписания Ништадтского мира Апраксин пожалован кейзер-флагом,
который он впервые поднял в 1722 году во время Персидского похода Петра I.
Корабельный флот сосредоточили в Кронштадте. В его составе находилось девять
линейных кораблей, пять фрегатов и четыре шнявы, имевшие более 600 пушек. Затем
в Ревель прибыли купленные в Англии и Голландии и построенные в Архангельске
суда. Численность Котлинской эскадры была доведена до шестнадцати линейных
кораблей, восьми фрегатов и шняв. Число пушек превысило тысячу стволов, а
экипажей — семь тысяч человек. Командовал этим флотом находившийся недавно под
судом капитан-командор Вейнбрант Шельтинг. В 1704 году его приняли на русскую
службу из голландского флота с чином капитана. В 1713 году он, будучи
капитан-командором, командовал кораблем «Выборг». Во время погони за
неприятельскими крейсерами его корабль выскочил на камни и затем был сожжен. За
это Шельтинга по суду понизили в чине: он стал младшим капитаном.
По первоначальному замыслу Петра I, главная роль в кампании отводилась
корабельному флоту, поэтому 11 мая он перенес свой флаг с галеры на один из
кораблей и принял командование всем корабельным флотом. Через девять дней
корабельный и галерный флоты покинули Котлин и направились в Выборгский залив.
Вдоль берега шел галерный флот, а парусники — мористее, прикрывая гребные суда
от нападения шведского флота с моря.
На этапе развертывания полугалеры и скампавеи шли под парусами, а при сближении
с неприятелем и в ходе самого сражения — на веслах. Обычно на одном весле
работали от трех до пяти солдат-гребцов. В западных флотах это были невольники,
прикованные цепями к банкам, а в русском — как правило, провинившиеся солдаты и
матросы. При хорошо отработанной технике гребли в тихую погоду суда могли
развивать скорость до 6 узлов.
Главными навигационными приборами служили магнитный компас, капитанские
солнечные часы, песочные часы, ручной лаг и лот.
Как и полагалось, галеры несли флаг и вымпел. Кормовой флаг представлял собой
красное полотнище с косицами, в верхнем крыже которого в белом прямоугольнике
помещался синий Андреевский крест. Для передачи сигналов на галерах имелись так
называемые сигнальные флаги, которые также служили флагами расцвечивания в
торжественные дни.
Ночью галеры приставали к берегу, где команды устраивались на ночлег. В
штормовую погоду галеры вытаскивали на берег.
Итак, 20 мая 1714 года корабельный и галерный флоты выступили в поход.
Корабельному флоту предстояло вначале прикрывать галеры, а затем следовать к
Ревелю для встречи со шведским флотом. Вступать в сражение с неприятелем Петр
решил только в случае, если русский флот по численности судов будет не менее
чем на треть превосходить противника. Такое решение, возможно, и было
оправданным, поскольку русский флот еще не имел опыта ведения сражений в
открытом море. Петр рассчитывал на помощь датского флота. Но события развивались
не так, как этого хотел Петр. Датчане с помощью не спешили, а шведы особой
активности на морском направлении не проявляли.
Однако Петр не бездействовал. Во время стоянки у Ревеля он усиленно занимался
боевой подготовкой. Корабли часто выходили в море, где проводили учения по
эволюциям и применению артиллерии. Петр строго взыскивал за нерадивость.
Несоблюдение места в строю в походе или при экзерциции с виновного вычитывали
сумму месячного жалованья.
Вскоре Котлинскую эскадру постигло несчастье: начались массовые заболевания
личного состава. Экипажи кораблей пришлось перевести на берег и приступить к
обкуриванию судов, что в те годы было единственным и далеко не эффективным
средством борьбы с распространением инфекций. Неожиданно перед Ревелем появилась
шведская эскадра из шести кораблей. Но шведы не подозревали об отсутствии на
русских кораблях команд, поэтому не решились дать сражение. В этих условиях
Петр совершенно оправданно перенес главное направление с морского (от Ревеля)
на приморское, где действовал галерный флот во главе с Апраксиным.
Переход галер проходил в сложнейшей ледовой обстановке. Сказывались слабая
подготовка гребцов и незнание навигационной обстановки. К тому же между
морскими и армейскими начальниками из-за разного рода пустяков часто возникали
ссоры. В этих условиях 29 мая 1714 года Петр I вынужден был подписать «Указ о
разграничении власти морских и сухопутных начальников на кораблях»:
«Понеже происходят некоторым противности между морских и сухопутных офицеров,
того для сим указом объявляется.
1
Понеже каждой корабль отдан в команду одному офицеру морскому, и для того повинные его как во управлении морском, так и во время баталии слушать сухопутные, как офицеры, так и солдаты, кто б какого ранга ни был (разве явно себя кто покажет противным указом, о чем будет другой указ объявлен), понеже на нем то дело положено и на нем спросят.
2
Ежели что преступит солдат, то капитану велеть наказать его их офицеру; буде же какая ссора между матрозов и солдат будет, разыскать капитану, или кто кораблем командует, самому с офицером сухопутным, кто старшее. А порутчикам и протчим чинам морским нижним не разыскивать и солдат не бить, разве во время бою, которые в своем деле, где они поставлены, не будут исправлять, тогда оных порутчикам и подпорутчикам тростию или шпагою бить велено.
3
Провиант иметь вместе, и о всем сухопутным офицерам спрашивать командующего
кораблем офицера. Сей указ на каждом корабле публиковать, дабы неведением нихто
не отговаривался.
Петр.
Дан на корабле «С. Екатерины» маия 29 де(нь) 1714 году».
В целом поход проходил успешно, пока на пути продвижения галерного флота в
Або-Аландские шхеры не встал шведский флот. Его гребные суда защищали
прибрежный фарватер, а парусники маневрировали мористее, перекрывая выход из
Финского залива в открытую часть Балтийского моря и прикрывая фланг гребных
судов. Ситуация, казалось, для русских была безвыходной. В этом месте не было
шхерного фарватера, по которому смогли бы прорваться русские галеры, а
Гангутский полуостров далеко выступал в море, как бы разделяя финские шхеры на
две части. Русским галерам предстоял более чем десятимильный переход по
открытому и глубоководному участку. В сложившейся обстановке встречи с
неприятельским парусным флотом было не миновать, а этого Петр не хотел, ведь
противник был намного сильнее. Галеры не могли противостоять крупным парусникам
в открытом море. Оказывало влияние и слабое знание навигационной обстановки.
Если шведские командиры плавали давно и хорошо знали район, то русские
появились здесь впервые. Они боялись посадить корабль на мель. За это царь
строго наказывал.
Положение становилось очень трудным. Медлить было нельзя, так как в Або
находились войска князя Голицына, у которых заканчивался провиант. Кроме того,
задержка в продвижении на запад позволила бы шведам лучше подготовиться к
отражению атаки русских.
В этой непростой обстановке, передав командование корабельным флотом
капитан-командору В.Шельтинге, Петр I на фрегате «Святой Павел» в сопровождении
шести линейных кораблей и шнявы 18 июля отправился к противоположному берегу
Финского залива. Он почувствовал, что именно у Гангута развернутся главные
события всей кампании. 22 июля Петр выполнил рекогносцировочный поход к мысу
Гангут, чтобы лично осмотреть театр военных действий. Он убедился в том, что
шведы действительно удерживали сильную позицию, преодолеть которую без
вступления в генеральное сражение было невозможно, разве что по воздуху
перелететь. Все пути на запад были отрезаны.
Требовались неординарные действия, и Петр решил обойти неприятеля не морем, а
сушей, создав в самом узком месте полуострова Гангут переволоку. Это ему уже
было знакомо. Ранее с Белого моря на Балтику сухим путем по так называемой
«Государевой дороге» были переброшены две яхты и несколько гребных судов. Тогда
дело завершилось взятием крепости Орешек, но там противник рядом не стоял. Тут
же все приходилось делать буквально на глазах у неприятеля, который мог
предпринять неожиданные действия. Риск налицо. Однако Петр был искушенным
флотоводцем и понимал, что без риска воевать нельзя.
23 июля Апраксин осмотрел место будущей переволоки, длина которой оказалась
чуть более 2,5 километра. Вечером к месту постройки столь необычной дороги были
посланы по сто человек от каждого пехотного полка и по 50 человек от каждого
батальона гвардейских полков. По этой переволоке Петр намеревался перетащить
весь галерный флот, чтобы избежать встречи с главными силами шведского флота.
На случай, если противник войдет в Рилакс-фиорд для встречи русских судов на
месте спуска их на воду у переволоки, Петр предусмотрел прорыв части полугалер
и скампавей морем, поскольку силы противника окажутся разделенными, а значит, и
ослабленными. Этот замысел полностью отвечал обстановке, хотя события в
последующем развивались по иному сценарию.
Шведы действительно были поставлены в затруднительное положение. Командующий их
флотом адмирал Г.Ватранг к западной стороне переволоки послал эскадру,
состоящую из прама «Элефант», шести двухмачтовых галер и двух шхерботов, под
командованием шаутбенахта Н.Эреншельда (это передвижение шведов не осталось не
замеченным русскими). Разделился и корабельный флот. У Гангута под
командованием адмирала Ватранга оставались всего шесть линейных кораблей и три
фрегата, остальные ушли в юго-восточном направлении. К счастью для русских, к
вечеру 25 июля наступило полное безветрие. Шведские корабли стояли с обвисшими
парусами. После совета флагманов Петр принял дерзкое решение: прорываться,
обогнув мористее лежавшие в дрейфе шведские корабли и фрегаты. А как же
переволока? Хотя по ней и не удалось перетащить ни одного судна, свою роль она
сыграла, став своего рода приманкой для шведов и главной причиной разделения на
части их флота, а следовательно, и его ослабления. Эскадра шаутбенахта
Эреншельда оказалась как бы в ловушке.
Утром 26 июля русский галерный флот начал прорыв. Шведы пытались подтянуть свои
корабли ботами и шлюпками к стремительно продвигающимся на запад русским
галерам. Но галеры шли гораздо быстрее. Беспорядочная пальба со шведских
кораблей создавала только шум и подбадривала русских гребцов. Неприятельские
ядра падали с большими недолетами.
В первый день, уже к полудню, в шхеры прорвались 35 галер. Это был большой
успех. Ватранг впал в отчаяние. В тот же день он совершил еще один просчет:
вместо того чтобы подтянуть корабли поближе к берегу и не допустить прорыва
оставшихся 64 российских полугалер и скампавей, он, опасаясь абордажа, приказал
отбуксировать корабли мористее, создав этим маневром достаточное пространство
для прорыва остальных русских судов, чем они и воспользовались на рассвете 27
июля. На этот раз русские галеры стремительно пронеслись между берегом и
шведским флотом. Шведы же стали по существу сторонними наблюдателями. Их
беспорядочная стрельба и на этот раз не причинила вреда русским судам. Правда,
во время прорыва одна полугалера все же выскочила на мель и досталась шведам.
Но эта неудача никак не могла повлиять на дальнейший ход военных действий.
Данный эпизод в реляции о Гангутской победе описан так: «В 26 день Господин
Адмирал к тому месту прибыл и, по многих разговорах, взял резолюцию послать 20
скампавеи, проехать мимо неприятельской флот (понеже было тихо), что и учинено
под командою капитана камендора Змаевича, брегадира Волкова и капитана Бредаля.
Неприятель тотчас знак дал к походу и стал буксировать как возможно, а особливо
Адмиральской корабль шлюпками и ботами буксировали скоро, и на наших зело много
палили. Но, однако ж, не доносили их ядры. По том, когда видел Адмирал, что
наши прошли, послал еще 15 скампавеи с брегадиром Ляфортом и с капитаны
Дежимантом и Грисом, которые також счастливо огребли. По том швецкои адмирал
поднял белои флаг для возвращения своего вице-адмирала. В тож время, когда
отправлял Адмирал скампавеи, получена ведомость, что явились один фрегат и
шесть галер, и два шхербота неприятельских близ того места, где намерены были
мост делать. Для чего послал указ к капитану камендору Змаевичу, велено их
атаковать. Но стало того дни поздно. Неприятельской вице-адмирал возвратился и
соединился с флотом своим, а наш Адмирал положил пробиватца с своим флотом
сквозь неприятеля.
В 27 день по утру господин наш Адмирал со всем при нем будущим флотом, с
полуночи подошед, и тогож утра приближася к неприятелю, и указ дал пробиватца
сквозь оного, не огребая кругом, что с помощию Божиею и учинено. И так безвредно,
что толко одна скампавея стала на мель, которую неприятель взял. А протчие все
как суды, так и люди без вреда прошли. Хотя со всего флота стреляли по наших
над меру жестоко, от которой стрельбы у одного капитана только ногу отбили».
Тем временем шаутбенахт Нильс Эреншельд готовился к отражению нападения русских
судов. В Рилакс-фиорде вблизи урочища Гора Рилакс он выбрал удобное место для
ведения оборонительного сражения. Как и водилось издревле, он поставил свои
суда в линию полумесяца. В центре был 18-пушечный трехмачтовый прам «Элефант»,
а справа и слева — по три галеры. Всего на судах первой линии было 108 пушек.
Оба фланга шведской эскадры упирались в берег. Два шхербота стояли во второй
линии. Их вооружение состояло из десяти орудий. В экипажах всех судов
насчитывалось около тысячи человек, в том числе пятнадцать морских и десять
сухопутных офицеров. Позиция шведской эскадры была сильной. Во-первых, плотным
построением Эреншельд создал и большую плотность артиллерийского огня, из-за
чего оказались практически невозможными прорыв линии строя и выход в тыл.
Во-вторых, диспозиция шведской эскадры затрудняла обход ее с флангов.
В-третьих, стесненная акватория не позволяла ввести в сражение одновременно
большое число судов.
Из-за стесненности акватории с русской стороны в сражении могли принять участие
только 23 полугалеры и скампавеи. В центре строем фронта Петр поставил
одиннадцать судов авангарда, а сам на отдельной галере стал позади. Такое
размещение позволяло ему наблюдать за сражением и вносить соответствующие
коррективы. Справа и слева в строю двойного фронта он поставил по шесть галер,
по две в каждом ряду. На русских судах было чуть больше ста пушек. Таким
образом, соотношение в артиллерии было примерно равным. Что же касается
диспозиции, то шведы имели преимущество. Особенно сильной стороной шведской
эскадры был ее центр, где стоял высокобортный «Элефант». Такое судно в
абордажном бою с низкобортных галер взять крайне трудно.
Петр решил создать количественный перевес в личном составе абордажных команд.
На 23 судна он посадил почти четыре тысячи человек, которыми командовал генерал
А.А.Вейде.
Когда обе стороны изготовились к сражению, генерал-адмирал Апраксин все же
послал к шведам парламентера генерал-адьютанта П.И.Ягужинского. Русский
парламентер предложил Эреншельду спустить флаги во избежание «пролития
христианской крови», обещав при этом ему и его личному составу хорошее
обращение в плену, на что шведский флагман ответил: «Я всю жизнь служил с
неизменною верностью своему королю и отечеству, и как я до сих пор жил, так и
умирать собираюсь, отстаивая их интересы. Царю как от меня, так и от
подчиненных моих нечего ждать, кроме сильного отпора, и, ежели он решит нас
заполонить, мы еще с ним поспорим за каждый дюйм до последнего вздоха». Получив
от Эреншельда отказ, генерал-адмирал Апраксин дал сигнал начать атаку
неприятеля.
«Когда адмирал генерал похочет, дабы авангардии итить или послать, по
разсмотрению, на обордирунг (абордаж. — В.Д.) к неприятелю, тогда будет поднят
один флаг весь синей у тринкетовой андривели (передняя мачта. — В.Д.), и райна
(рей. — В.Д.) тринкетовая к баталии поднята будет, и выстрелить из одной пушки»
— так указывалось в петровских Генеральных сигналах. Именно такой сигнал о
начале сражения передал судам авангарда генерал-адмирал Апраксин.
Битва началась около двух часов пополудни и продолжалось более двух часов.
Наступление велось с флангов. Русские одну за другой захватывали шведские
галеры, затем «Элефант» спустил флаг. Сражение было чрезвычайно упорным. На
этапе сближения с обеих сторон велась интенсивная артиллерийская перестрелка.
После перестрелки из судовых пушек в дело пошло ручное огнестрельное оружие, а
потом начался абордаж. В походном журнале Петра Великого об этом сражении
оставлена следующая запись: «Воистину нельзя описать мужество наших, как
начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от
неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым
от пушек разорваны». Шведы только убитыми потеряли 361 человека. На берегу
вблизи места сражения были погребены 127 россиян, погибших в сражении в
Рилакс-фиорде.
В этом сражении Петр сумел создать превосходство в силах на главном
направлении, сосредоточив против флагманского судна противника сразу
одиннадцать галер, а ударами по флангам исключил из действия часть артиллерии
противника. Эреншельд решил, что со стороны русских последует фронтальный удар,
но просчитался. Петр и тут переиграл шведского флагмана.
Все участники Гангутского сражения были награждены медалями: штаб и
обер-офицеры — золотыми, урядники и рядовые — серебряными. На лицевой стороне
медали изображен Петр Великий в лавровом венке и доспехах, а на оборотной —
фрагмент Гангутского сражения и надпись: «Прилежание и верность превосходит
силно. Июля 27 дня 1714». Вокруг портрета Петра выбита надпись: «Царь Петр
Алексеевич Вс. России Повелитель». Впоследствии была сделана еще и памятная
медаль в честь этого сражения. На ней на латинском языке выбита надпись:
«Первые плоды Российскаго флота».
В этом сражении особенно отличился капитан-командор Матвей Христофорович
Змаевич. В русском флоте он числился с 1710 года, а прибыл в Россию только в
1712 году и сразу же был зачислен в галерный флот капитаном 1 ранга. Он
командовал прорывом в Рилакс-фиорд первого отряда галер и первым блокировал
эскадру Эреншельда, а в самом сражении — еще и галерами правого крыла, которые
действовали особенно успешно. Змаевич дослужился в русском флоте до полного
адмирала (хотя и был разжалован в вице-адмиралы за допущенные злоупотребления)
и считался самым знающим и самым опытным в галерном деле.
31 июля 1714 года в Рилакс-фиорде состоялось празднование победы. После
благодарственного молебна из всех орудий и ружей прогремел троекратный салют.
Над захваченными шведскими судами развевались русские Андреевские флаги, под
которыми висели склоненные книзу шведские. 1 августа захваченные у шведов суда
были отправлены в Гельсингфорс, а затем в Петербург. Галерный же флот ушел в
сторону Аландских островов, которые и захватили без особого труда. Но путь к
Стокгольму им преграждал шведский корабельный флот, в связи с чем Петр изменил
план продвижения галер: они пошли вдоль финского побережья Ботнического залива
на север с целью вытеснения шведов из этих районов.
Петр решил пышно отметить в новой столице первую крупную победу Российского
флота. Подготовку к торжеству возглавил Александр Данилович Меншиков. Как
явствует из «Журнала или поденной записки Петра Великаго», 6 сентября пленные
шведские суда в сопровождении русских галер вошли в устье Невы и стали на якорь
вблизи Екатерингофа. Но из-за противного ветра, дождя и тумана они простояли на
якорях двое суток, снялись только утром 9 сентября. В тот день прошли основные
торжества на Неве и на главной в Санкт-Петербурге Троицкой площади. По этому случаю
были сооружены триумфальные ворота, через которые прошли победители и
побежденные. На воротах был изображен сидящий на слоне орел и надпись: «Русский
орел мух не ловит». В данном случае орел символизировал победительницу Россию,
а слон — побежденных шведов, поскольку название судна «Элефант» в русском
переводе означало «слон».
Первыми через ворота шли преображенцы, любимцы царя, за ними — две роты
Астраханского полка. Они несли захваченные трофеи — пушки, флаги, знамена.
Последними шли пленные шведские офицеры. Эреншельд шел за своим адмиральским
флагом, он был в новом шитом серебром мундире, подаренном ему Петром I. Сам
Петр занимал в строю место полковника Преображенского полка.
Петр I представил в Сенат донесение о Гангутской победе и письмо командующего
галерным флотом графа Апраксина. Оба эти документа Петр зачитал вслух. Затем
царя произвели в вице-адмиралы, а генералу Вейде, командовавшему в сражении
войсками, пожаловали орден Святого Апостола Андрея Первозванного.
В этот день перед петербуржцами и гостями, в том числе и иностранными, по Неве
прошла вереница судов. Первыми следовали три российские скампавеи, за ними
трофейные шхерботы, потом шесть шведских галер и прам «Элефант». Трофейные суда
шли с высоко поднятыми Андреевскими флагами, под которыми были наклоненные
книзу шведские. На «Элефан-те», как и во время Гангутского сражения, находился
Эреншельд. Вслед за «Элефантом» шла скампавея под императорским штандартом. Из
орудий Петропавловской крепости производились выстрелы — салют.
Пир в честь Гангутской победы проходил в великолепном дворце Меншикова. На
банкете Эреншельд сидел между Петром I и Меншиковым. Празднование продолжалось
несколько дней. На четвертый день на Неве был устроен грандиозный фейерверк, во
время которого на шведских судах горела надпись: «Уловляя уловлен». Этой
надписью как бы подчеркивался тот факт, что шведы хотели запереть наш галерный
флот в устье Финского залива и не выпустить его в Або-Аландские шхеры, но сами
оказались в ловушке, потеряв часть своего флота при Гангуте.
Петр в своем указе повелел ежегодно 27 июля отмечать день Гангутской победы.
Этот день стал своего рода праздником Военно-Морского Флота. В одно время
празднование победы ограничивалось только торжественным молебном. В середине
XIX века традиция времен Петра Великого возродилась: 27 июля стали проводиться
парады расцвеченных флагами кораблей и звучать орудийные салюты. До середины
XVIII века в Петербурге, у Кронверка, существовал Мемориал русской морской
славы, где хранились первые трофеи, в том числе и прам «Элефант». Затем вместо
сгнивших кораблей сделали модели в память о первых победах русского флота.
Хранятся они в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге. Среди этих
реликвий прам «Элефант», фрегат «Данск-Эрн», шнява «Астрильд» и бот «Гедан».
При закладке 90-пушечного парусного линейного корабля «Гангут», состоявшейся в
1715 году, Петр лично заложил в его киль гангутскую медаль. Это был один из
лучших и наиболее мощных линейных кораблей. В дальнейшем в русском флоте всегда
числился корабль с таким названием.
Память о Гангутском сражении хранит освященная в 1722 году во имя святого
Пантелеймона церковь, построенная в Санкт-Петербурге. Горожане называют ее
Гангутской. Существуют две памятные доски в честь 200-летия победы при Гангуте,
установленные на стене южного фасада храма в 1914 году. На одной из них
перечислены наименования всех полков и морских частей, принимавших участие в
Гангутском сражении 1714 года.
В 1870 году на берегу Рилакс-фиорда установили памятник русским морякам, погибшим
в Гангутском сражении. В 1914 году в дни празднования 200-летия Гангутской
победы офицеры награждались памятной медалью; появились серебряный рубль,
серебряные и бронзовые плакеты, посвященные этому событию. На лицевой стороне
плакеты изображены сражение и надпись: «Мужество Петрово при Ангуте явлено
1714», а на обороте — «В память первой морской победы. Гангут. 1714-27
июля-1914». Были изданы также сборники документов «Материалы для истории
Гангутской операции».
Гангутское сражение стало символом русской морской славы. Оно имело огромное
военно-политическое значение. Его результаты оказали немалое влияние на ход
Северной войны. Несмотря на ограниченный состав сил, непосредственно
участвовавших в сражении в Рилакс-фиорде, Российским флотом были достигнуты
стратегические цели. Эта победа позволила перенести военные действия на
территорию противника и даже угрожать столице Швеции — Стокгольму. Гангутская
победа радовала Петра I и как моряка, ведь это была первая серьезная морская
победа, одержанная Российским флотом. Победив, Россия заявила о себе как о
великой морской державе.